Сомнительная вещь. На мой страх и риск.

[lomanaya-nitka]

Сей текст БУДТО бы писался по заявке, но потом было решено, что заяке это никак не подходит и оно, вот это, остаеться лежать у меня.

Название: ----
Автор: ломаная нитка
Бета: будет
Фендом: Reborn
Дисклеймер: забыла
Пейринг: Ямаммото, Гокудера
Рейтинг: G
Жанр: незнаю
Размер: мини
Статус: завершен
Предупреждение: очень сомнительный текст, мало обоснуя, возможен ООС и некоторое АУ. И, да,таки ошибок много.
Размещение: нельзя


Они сидят на крыше. Небо лазурно синее над головой.
Хаято смотрит на Такеши, потом на край крыши и сравнивает. Почему-то такой же. Он, Такеши, такой же, похож на край крыши: опасный, ровный и обрезается. Пропастью скорей всего, а не падением Такеши похож. А земля серая. Из-за бетона – серая. Или на асфальт похожа, когда дождь. Дождь… он… такой же. Такеши, как и надо, как дождь – так много и все в одном направлении. И дело не в том, что вниз, нет. Просто так, как надо. Дождь падает вниз, а Такеши идет вперед.
Как надо.
И почему-то они всегда вдвоем. Незаметно даже, но получается так. И думается, что так и должно быть или хотя бы нормальное это.
Может потому что они разные?

Они стоят в парке. Недавний разговор быстро иссяк свои темы и они молчат. Молча, смотрят на то, как ветерок раскачивает детские качели и та тихонько поскрипывает. Хаято предполагает, что присядь он на них и начни качаться, то скрип уменьшится, но потом думает логически и знает, что скрип только увеличится и будет отчетливей. И ведь так, тоже, надо. Звук добавит остроты ощущениям и дети, переполненные такими ощущениями всегда смеются.
Ямамото полу прикрыв глаза смотрит на детскую забаву и Гокудера знает, что мечник не решается подойти и сесть, покачаться, как не много лет назад. Но они уже выросли.
Наверно, слишком рано выросли в свои шестнадцать, ведь некоторые их возроста, ради забавы той же или ностальгии, могут, даже просто так, покачаться, но не Ямамото. Он слишком верен себе, стараясь делать все правильно. Нет, значит нет. Вырос и на мече ни один уже печаткою ДНК, и на руках не одна уже смерть чужая перчатками. Вырос не по возрасту.
Гокудера неправильный человек. Он подходит и садиться. Потом смотрит на Такеши и просит, ворчит даже «раскчай».
Так легче. Так правильней. Если Такеши думает, то он уже не может делать все как раньше, то путь так и будет. Пусть помогает тогда. Раскачаться помогает.
Они незаметно идут друг за другом. Куда один туда другой. Как-то вместе. Понимающе.
Скрип увеличился, Такеши заботливо раскачивает унывающего Гокудеру.
Такеши, Такеши…
Улыбнись. Солнце пока всходит над горизонтом и исчезает за ним, а луна перекатывается с бока на бок по ночам. Ты же видишь это, а значит все как прежде. Только с новым оттенком.
Дерево, куда прикреплены качели тоже скрипит. Мягко листвой шелестит, и ветер… Еще и природой, которая скрывается в ворохе зеленых листьев.
Гокудера смотрит наверх, и между просветов сквозь листья, видно голубое небо, утягивающееся в вечер.
А Такеши не улыбается.
Это не странно, не привычно просто. Такое происходит не часто, но если случается, то начинает давить на виски. Обычно перед задание, чаще всего. Такеши хмурится и думает, думает, думает. Ему не идет думать, действовать на обум –лучше. Но он думает. О многом, пока и сам Хаято думает, о чем думает Ямамото. Это тоже происходит не часто – перед заданием.

Очнувшись в сером и глухом утре, Гокудера придет в себя только под обед, когда у Тсуны в воскресенье, будет как обычно много гостей, и все они будут как дома. Когда и придурок будет таким же обычным. Да, когда Такеши улыбаеть он придурок, а когда думает – Ямамото.

Гокудера готовит себе ужин. Ничего выдающегося, обычная холостяцкая яичница с беконом. Для нарезки бекона требуется нож, который Хаято уже держит в руке. Смотрит он на холодное, при этом хозяйственное, домашнее оружие и вспоминает меч Ямамото. Холодный, острый и убийственный по назначению и созданию от руки человека.
В руке Ямамото тот смотрится… как не меч вовсе. Как часть самого мечника смотрится. Как край крыши и движение вперед. По наклонной, под углом, но неоспоримо вперед. До обрыва.
Странно все это, думает Хаято.
Когда Ямамото не рядом, все кажется странным, потому что Такеши нормальный, а Гокудера – итальянец.
Он не понимает просто. И того, что не понимает, не понимает также.

Ямамото стоит на крыше, Хаято там же сидит. Пригрета солнцем поверхность расслабляет.
О, первое плоское, почти прозрачное облачко появилось, за последние два дня.
Облака имеют название, так же как и все живые и не очень существа и предметы. Люди всему дают имя. Хаято хотелось бы знать, как правильней назвать, по имени, вот это волнистое дымчатое облако, но ощущает, что думать об этом не его обязанность, остается только смотреть, как медленно оно… растворяется среди бездны небесной.
Такеши не смотрит высоко. Он смотрит прямо на горизонт, что ярким ободком покрывает далекие тени городских зданий.
Вперед не значит только прямо. По прямой не интересно. Потому и есть лево-право. Иди туда или туда. А может зиг-загом оттуда да туда?
Как выберешь?
Ямамото выберет прямо, но наискось. Вперед.
Ямамото выберет улыбку и перестанет думать.
Ямамото не смотрит в глаза проигравшему, но упрямо продолжает вводить меч в тело. И со стороны это смотрится так, словно в масло десертным ножом. Но Такеши же лучше этого не знать.
Ямамото…
У Хаято от груди отлегает, словно и он перестал думать.
Такие разные, но…
Говорить «все нормально будет» опасно. Эти слова похожи на падение: они могут уронить, и никто не поможет подняться, а своих сил не хватит, но могут и подхватить. Опасные неопределенность и не уверенностью.
Такеши надо на прямую.
- Ты когда-нибудь видел море?
Гокудера встает рядом с мечником и смотрит прямо перед собой, даже так видно небо. Но он не видит его.
Рядом с Италией есть море. Летишь на самолете и его видно как дорогу под ногами. Оно без конца и край, темно синее и переливается серебром, переливается под Итальянским солнце и открытыми небесами. А когда есть облака и среди них пролетаешь, его не видно. Исчезает на несколько секунд.
«Нет?»
А жаль. Оно красиво, не монотонно и разно. Оно живое и всегда в движении. потому что ветер, или бриз точнее, или что там. Потому что в нем так много всего живого, оттого и оно живет. Море красиво. Оно просто восхитительно и опасно. Может и убивать. Многое может. Море могучее.
Хаято на секунду одолевает сомнение: а разве в Японии нету моря? Есть же. Японское. Разве оно не Японское? Так почему Такеши никогда не был на море?
Ответ спросить надо, а Хаято не то чтобы не решается, просто Ямамото сам расскажет.

Потом они опять в парке.
Нет, это не заученный маршрут, так получается. Само собой и узнавать
«почему?» не хочется.
Такеши сидит на качели, но раскачиваться не собирается. Просто сидит. Хаято хочет возмутиться: дети в парке, а ты уселся! Пересядь на вон ту железяку. Железяка на полметра от земли в высоту и выглядит вполне устойчивой, так что их вдвоем даже выдержит. Но то, то Ямамото улыбается заставляет глотать возмущения и давиться ими. Придурок хороший парень и добрый. Хаято смотрит на небо.
О, первая звезда.
Подбежавший парнишка лет шести привлекает внимание Гокудеры. Мелочь смотрит на Такеши жалобным взглядом. Такеши понимает его несчастье и встает. Гокудера смотрит на эту картину и поджимает губы. Нет, не злиться, улыбаться просто не хочет. Такеши обходит устроившегося на качели паренька и встает позади него, но так чтоб при раскачке не мешать. Под радостный смех паренька начинает раскачивать ребенка. Настолько, чтобы и паренек не разочаровался и был в полной безопасности от падения.
Такеши заботливый.
Такеши умеет защищать.
Именно поэтому он такой... светлый на темной дороге.

Хаято смотрит на верх, а там… не звезда была, а самолет. Интересно, как он так попутал?
Когда-то старый человек сказал:
- На небе только о море и говорят. – тихо сказал Гокудера, предавая слова из старых уставших уст.
Оно звучит бредово, но звучит на равных.
Море могучее, как и небо. Они оба не объятны. Они оба живые. В одном жизнь под покровом воды, а в другом, ели верить. Верить, что души на небо отправляются.
И Такеши верит. Во что-то свое верит. Потому и идет на каждое задание. Защищает. Меч в тела вонзает. Убивает. Он не любит это слово, но это именно то, ем они занимаются. Еще ни раз придется и приходится. Убивать тех, кто не может или не хочет, договорившись перейти с темной тропы на… серую, хотя бы. Похожую на бетон.
Мокрый от дождя бетон, похож на сухой асфальт. Мокрый или от слез.
Но это не про них. Они должны быть сильными и показать, то могут защищать то, что дорого.
Они плачут внутри. Там где душа и сердце. Там не думают – чувствуют.
Такеши верит.
Потому и улыбается широко и открыто.
Он говорит «там и узнаю о нем, если здесь не успею». Говорит улыбкой и глазами.
Парнишка радостно смеется доверившись Ямамото…

Не интересно почему они вместе и так получается.
Просто Такеши придурок, а Хаято итальянец.
Хаято поднимает голову, но глаза закрыты. Небо это небо. Оно необъятное, оно сильное и двухстороннее: ночное и дневное с перетекающим из одного в другое; оно плачет и лучиться, грустит и светиться.
А еще… небо – это босс. Небо – Вангола.
Хаято сам расскажет о море, а лучше покажет. Когда самолетом из Японии до Италии…