Прикоснуться: обжечься и тушить пожар слезами. (с) Сегодня здесь - ушедший завтра (с)
Название: У меня есть крылья
Автор: ломаная нитка
Бета: нету
Фендом: мое, мое, все мое
Дисклеймер: ага, щаз! мои они!
Пейринг: м/м
Рейтинг: PG
Жанр: флафф и... хрен знает
Размер: мини, а-ка зарасовка
Статус: завершен
Предупреждение: много - знайте это. оно немного ненормальное. старалась писать без ошибок. и по меньше ангста, тоже старалась.
Размещение: нельзя
От автора: писался оридж в качестве подарка замечательному человеку. Надеюсь ей понравится)
надо ли?
- А прикинь, у меня были бы крылья! – восклицает Димка, вскакивая с дивана, на котором так мило сопел углубившись в свои мысли.
Так вот о чем, мысленно усмехнулся Лера.
О крыльях. О мечтах.
А вскочив с дивана, тактично не дождавшись никакой реакции на свои слова, Дима начинает… летать?
Ускоритель, блин. Руки в стороны и самолетиком. Самолетиком вокруг дивана, кресла, газетного столика, пары пуфиков… а зал-то не большой . Для полетов. С характерным звуком турбин рабочих. «Бруу – бруу», ну, или как-то так. Не похоже. Это из-за голоса. Он у Димки подрагивает и хрипит красиво так. На гласных.
Летает… Только вот неуклюжий же – упадет. Замечтается и грохнется на пятую, споткнувшись на второй минуте «полета»
«Бух!». «Уй!».
Чего и следовало ожидать, вздыхает Лера, потирая виски. А потом смех. Заливистый такой, что улыбка сама наползает на губы, хоть держись в руках за счет всего своего самообладания. Чего у Лера никогда не получалось, так это сдерживаться, если рядом Димка. Даже при всем его спокойствии и меланхолии.
- Что, турбины погорели? – вставая с удобного кресла, интересуется Лер, не скрывая насмешки, и подходит к парню упавшему. Тот лежит себе за диваном разбитой техникой и дышит так, словно километры пробежал спринтом. И улыбается.
Не идиот ли?
- Неет – тянет довольно, - Приземление неудачно. – и ржет. Как… не, не обдолбаный. Хуже.
Димка вообще веселый. Смеется и смеется, будто это не у него нет ни родных, ни близких. Будто не его в школе задротом считали, и не пользовались его беззащитностью для остужения пыла и злобы на неудачный день, или оценку. Будто не его во всем виноватым считали. Будто не к нему подходили и с разворота… Просто так.
И то, что у него почки больны… нет, не из-за этого. Не из-за этого его не приняли на институт технологии. Это у него с рождения, чтоб их.
А он смеется. На злобу всем, наверно. Не сломался – выжил. И теперь валяется вот, на полу и дрожит на радостях от свободного падения.
- Вставай, давай, самолетик.
- Птичка! – серьезно заявляет Димка и вскакивает, игнорируя протянутую руку.
- Птичка?
- А прикинь, если бы у меня были крылья, - не спрашивает он, но ждет ответа, и смотрит в глаза. Ждет. Только не понятно чего. Руки за спиной сцепил и голову отпустил, тихим голосом спрашивая: - Что было бы?
- Ты бы летал – спокойно отвечает Лера, притягивая к себе… ребенка. Дите же: наивный, ранимый,, мечтательный и любознательный.
Аукнулось ему детство. Аукнулось…
Но он такой. Неуклюжий до чертиком, что даже не в слабых объятиях умудряется споткнуться о не весть что и повалиться на пол утягивая за собой и Лера.
Лерка вздыхает, а тому хоть бы хны – ржет лежит, удобно устроившись на своем парне.
Через минуту вскидывает голову и на локтях приподнимается, удобно устроив их на груди Лера. И в глаза заглядывает. Ищет чего-то.
То, что локти отнюдь не щекотно давят на грудь, конечно, терпимо, но то, что не знаешь, именно сейчас, о чем думает этот кусок позитива, отдается болью.
- Я крылья хочу… - шепчет грустно, сквозь улыбку.
Лер молчит.
Порой промолчать лучше. Не ломаешь желаний и не даешь надежду. Только опору, поддержку, прикоснувшись к щеке и улыбнувшись уголками глаз…
Крылья есть у ангелов и демонов. Из белого пера и черной кожи. Для добра и зла.
У Димки есть мечты. Из желаний и мыслей.
Для надежды.
За поздним ужином он начинает активно действовать. Вскакивает из-за стола, со стула, как несколькими часами ранее с дивана, что Лера посещает дежавю: опять что-то придумал. Шагает по кухни в круговую, периодически дотрагиваясь то до спины Лера, то сдвигая стул, нечаянно к нему прикоснувшись. Странно, как не упал еще с его-то неуклюжестью. Но радует – ушибов меньше. А то и так синяки где не поподя: на спине, коленях, руках и бедрах, даже на животе и лице. Иногда его на улицу-то страшно выпускать… Конечно Лер не может уверенно заявить, что он не принимал участие в постановлении некоторых синяков на некоторых участках тела Димки, помимо участия предметов интерьера или еще чего… и все же. Лер это – Лер.
Поначалу не понятно, чего это Димка размашисто шастает по малым габаритам неприспособленной для большого количества движений, не говоря уже о количестве людей, кухни, но интересно. А потом… Димка останавливается напротив Лера и, упираясь руками в столешницу, выпаливает на одном дыхании, так, словно боится чего-то:
- Пойдем на крышу? – и дыхание затаил. Не нравится это Леру.
И чего тут бояться? Ведь не раз уже они побывали там. Сидели, на звезды смотрели, на закат, на рассвет… и прочую романтику. Димка жался под бок поближе, а Лера обнимал покрепче. Бояться определенно не чего было.
А сейчас…
- Пойдем? – с надрывом. И правда боится.
А взгляд давит так, что и не отказать, хоть и возникает идея такая.
Зашнуровывает кеды, куртку одевает, застегивается, а про шарф как всегда забывает. Приходиться Леру ловить под локоть и тормозить плюющего на свое здоровье парня, будто болеет не он и не над ним Лер, как мать трясется, а ведь ему простуду подхватить, как раз плюнуть, из-за тех же почек. Тот нетерпеливо послушно на одном месте с пятки на носок качается и, вздернув голову, потолком любуется. Лер между делом как бы, интересуется:
- И зачем?
Осень, как ни как. Прохладно, хоть и начало. Да и на дворе ночь. Почти полночь, если час прождать.
Пара секунд проходит пока Дима на Валеру глаза отпускает и робко улыбнувшись, предполагает:
- Летать.
От неожиданности и на выработанных рефлексах Лера сильно сжимает шарф в своих руках, так и не заправив до конца. Сам не замечает, как тревога проскальзывает в глазах, что непременно заметил Дима.
- Не по настоящему – оправдывается парень.
А как тогда?
- Мне еще учебу закончить надо. И людей по спасать маленько… - бормочет Димка, вжимая голову в плечи.
Ну да, цели превыше всего. Врачебный долг тоже.
Только вот мечты-то могут перевесить.
- Пойдем. – Димка сжимает чужую ладонь у себя на груди и смотрит умоляюще, не стесняясь своих эмоций. Не стыдясь бить по слабостям.
Таким глазам преданным, не откажешь.
Что явно читается у Лера на лице, и Димка берет его за руки и выводит из квартиры. Когда ключ в замке щелкает, Димка бежит к лестнице оставит Лера на площадке. Зачем лифт, как же, когда можно четыре этажа пробежать, да? Энергетик ходячий.
Леер приходит именно в тот момент, когда Димка уже около края крыши стоит и вниз смотрит, опираясь на широкий и не высокий выступ. На котором они обычно сидят и курят. Верней курит один Лера, а Димка балуется, выдыхая воздух, словно дым, парадирую на курящего. Или с выдыхаемым Лером никотином играет. Руками там, губами, выдохами. Всяко-разно, до чего только не додумывается.
Странно и весело. Привычно.
Сейчас бы у него даже получилось, как с сигаретой – воздух белыми клубами скатывается с губ.
Или на полу устраивались. Разницы нет – Димка всегда жался поближе. А сейчас стоит около края и смотрит вниз. Это не порядок и естественно возникает щемящее волнение, но и беспокоиться сильно пока не о чем. И пока повода не дадут, Лер постоит в сторонке, не мешая. Пока все в порядке.
Наверно.
Диме нравиться высота. Он любит быть повыше. Не выше людей, но ближе к небу. Наверное, поэтому и мечтает о крыльях.
Свободней, говорил Димка, когда Лера поинтересовался, почему его сюда тянет. Свободней и людей нет совсем, толкаться не приходится между ними, чтобы… да, хоть ту же дорогу перейти по пешеходной, на светофоре. А так как многие из разумных соображений о безопасности опасаются идти на высокие крыши – тут свободней. И дышится легче – выхлопных токсинов и ароматов разнообразного парфюма нету. Сигареты не в счет – тут Леру поблажку дали.
Секундой спустя Лер замирает, так и не дойдя до Димки. Это что-то новое. Когда к тебе не жмутся, а постоянно рядом, не замечаешь таких нюансов, которые можно заметить даже в тех же двух метрах в стороне.
Прохладный ветерок, вплетаясь в волосы Дима, словно под водой перебирает растрепанные пряди, а сам он необычайно спокойный, нежно-грустный смотрит вниз, и панорама ночного города с россыпью миллионов огней оттеняют его фигуру, словно впитывают в себя его часть, которая попадает под тень. И смотрится так, будто он – это часть всего… всего. Не, так оно и есть, конечно… просто… Димка сегодня другой. Живой, что ли?
Глупо звучит, наверно. Но… Да, живой. Слился и дышит, выдыхая клубы подхватываемые легким ветерком.
Красивый.
- Лер?
- Что?
- Не мешай…
И залазит, уверенно держась, на выступ.
- Ты что?...
- Не мешай! – отчаянно, делая первый шаг. Почти над пропастью.
И больно зажимается в груди. Где-то рядом с сердцем.
Он ведь сказал, что не в том смысле будет летать. Он ведь не врал еще ни разу!
Вот тебе и приступ волнения, что и двинуться сам не можешь, да и попросили. Не позволили и шагу сделать. И еще разочарование какое-то, словно… не доверяют. Он ведь неуклюжий. И самолетиком… Самолетиком, блять, руки расставил и медленно идет по прямой. Тихо, бесшумно, как и мечты, которые не оглашают, без этого «бруу-бруу» не удавшегося ни разу его голосом, который на гласных хриплый…
Руки задрожали, курить захотелось, и волноваться не хочется. Зачем тогда звал? Нахрен он тут стоит! И смотрит просто, как неуклюжий парень ходит по… Блять! Подойти и сжать в своих руках, и увести подальше. Не пускать больше ни на какие крыши.
А вдруг ветер сильнее, чем этот ветерок?
А вдруг оступиться?
Неуклюжий же. А Лер-то в двух метрах от него. Не успеет банально.
Блять!
Рыжий огонек на пару секунд освятил темную площадку крыши, и погас. Распространяя запах табака.
Говорят же, что никотин успокаивает. Нихера подобного, даже и на тринадцатой затяжке не помогает, хоть внушай себе такую истину, что, мол, поможет. С хрена ли! Все равно страшно. А тот летает… чтоб его! Затрещину дать надо, или пощечину!
Мечты мечтами, а жить-то все равно надо!
Мечты не весомы, а жизнь, вот она: есть и не стало, по глупости. Оступившись. Бесценна.
- Слезь, пожалуйста. – на второй сигарете, убив первую быстрей, чем обычно, просит Лер не смотря на Димку – не в силах просто. И не видя, как тот напротив него остановился, и руки к нему тянет. Не видит же.
- Иди сюда. – просит Дима.
Тут нахлынуло на Лера. Обида. Его не слушают, так почему он должен? По-детски знает, но все равно. Он ведь не просто так стоит, а прекрасно зная Димку, про его неуклюжесть и… Или он не так хорошо его узнал за то немного, что они прожили вместе?
На четвертой затяжке второй сигареты, Лера посещает глупейшая дилемма: подойти к Диме и при этом выкинуть сигарету, или все же докурить, а потом подумать о том, что попросил Дима?
Разница между выбором велика, как и эти тринадцать этажей, но из вредности, доставшейся, видимо, половым путем от Димки, Лерка продолжает стоять на месте, совсем забыв об одной характерной черте, этого проказника, помимо его неуклюжести.
- Пиздец! – возмущенно выдыхает Димка, - Докатились! Не может выбрать между мной и сигаретой!
Не честно давить на совесть так бесцеремонно!
Ведь работает же.
Вздохнув, Лера выбрасывает недокуренную прелесть и идет к красоте. Красивый же, черт. В ночной панораме купаясь и на порывах ветра ласкаясь. А еще и шарфик сполз, открыв горло. И нет, Димке самому поправить, тот стоит и улыбается.
Нерешительность Димки заметна и это настораживает Лера. Он стоит в десятке сантиметров от парня и дышит ему в пупок. Примерно. И не знает Лер, что и как делать. Можно, конечно, схватить в охапку, как и думалось ранее, но Димке здесь что-то надо. Сейчас надо. От Лера. А он когда-то зарекся, что хоть немного, но даст, немногое то, что сможет и что попросят. И именно сейчас хотелось бы нарушить это обещание, но…
- Дай руки. – просит Дима. Лера голову поднимает и вопросительно смотрит. Тот только нервно смеется: - Пожалуйста.
Лааадно...
- Мне страшно, - шепчет Димка. Тихо совсем и если бы был порыв ветерка, Лер бы не услышал.
- Слазь – протягивая руки, так же как и Дима просит Лер, но парень головой отрицательно качает, разметаю волосы, как на ветру.
Красивый, гаденыш. И неуклюж. Как еще не упал? Желательно на эту сторону – всего-то 40-45 сантиметров, а не тринадцать этажей.
Ну и слава богу!
- Черт, руки вспотели. – нервно.
Волнуется, отмечает про себя Лера, наблюдая, как тот руки о свои штаны трет, наклонившись немного вперед.
Поцеловать бы, да место не то.
И пока, Лер отвлекается на неуместное, его берут за руки и совершают совсем уж безрассудный поступок.
Ладони холодный, вцепились в руки Лера так, словно… Блять, да он жизнь, словно в этих ладонях держит. Поэтому сильно сжимает тонкие ладони.
А Дима расслабляется, обмякает, откинувшись назад, словно он в полнейшей, блять, безопасности, а не с края выступа свисает, поддерживаемый Лером.
- Прикинь, были бы у меня крылья! – громко спрашивает Димка, без вопроса.
- Люди не летают! – так же отвечает Лер, отмечая в своем голосе нотку отчаяния и упираясь ногой в край выступа, для большей опоры.
- Я не про те крылья, которые бывают не у людей.
А про какие тогда?
- А про какие? – без особого интереса интересуется Лер, борясь с острым желанием выпрямить своего парня в нормально-устойчивое положение и хорошенько ему навтыкать за безрассудство.
- Они… - тянет Дима и замолкает на пару секунд, а потом смеется: - Разные, наверно.
Не ответ это. Точности нет. А хотя… ели прикинуть, то у Лера, в данный отчаянный момент, крылья это – Димка. На вскидку если прикинуть, конечно.
- Смотри, Лера! – и улыбается явно, за что так и хочется побить, даже вот прям щас, пока он с углом над пропастью в тринадцать этажей.
И куда смотреть-то?
Видно-то только шею и подбородок. Глаза хочется увидеть. Какие они сейчас? Всегда честные и чистые на эмоции и чувства. Какие они с панорамой огней на фоне?
Красивые, скорей всего.
- Смотри, Лер, как я тебе доверяю,
А, он об этом.
Дурак, улыбаясь, думает Лера, сильней сжимая тонкие ладони.
И правда… жизнь вложил.
- А если отпущу?
- Нет, - уверенно, - не отпустишь.
- Слазь, Дим.
И слазит… Глаза и правда красивые… Верней спрыгивает с выступа на Лера, обхватывая бедра ногами и обнимая за плечи. Тот хоть и устаял, но неожиданность все же… Кто-то таки напросился на затрещину.
- Не сломаешь мои крылья – шепчет Димка куда-то в шею.
И звучит больше, чем откровения. Будто душу вывернули и передали на блюдечке нагишом. Настолько эти слова прозвучали… что плакать захотелось от идиотизма своего, и радости иррациональной. Только вот «вместо», почему-то о затрещинах забывается, и объятия сильней становятся.
Не доверял он полностью. Думал, скорей всего, что так же, как и те, многие, что ранее казались друзьями, потом, как бы невзначай, нож в спину вставляли, оставляя на память мелкие, белесые полосы шрамов под кожей. В душе. Думает, наверно, что хотя бы сейчас из жалости с ним так не поступят, отрастив крылья – не сломают, захотят оставить при нем, а не в личной копилке разбитых для удовольствия душ. За откровенную открытость жалеть будут.
Не дурак ли?
Но еще время есть и Лера переубедит, убедит в обратном. Не будет из-за жалости.
Ранимый, наивный и мечтательный ребенок, который хочет стать врачом и помогать людям хочет.
На злобу тем, кто пытался его сломать и тем, у кого это не получилось.
- Пошли домой.
- Неси меня! – требует радостный Димка.
Угум, его-то 49кг?
Нуда ладно.
Вес такого доверия не грех понести. Даже всю жизнь…
Автор: ломаная нитка
Бета: нету
Фендом: мое, мое, все мое
Дисклеймер: ага, щаз! мои они!
Пейринг: м/м
Рейтинг: PG
Жанр: флафф и... хрен знает
Размер: мини, а-ка зарасовка
Статус: завершен
Предупреждение: много - знайте это. оно немного ненормальное. старалась писать без ошибок. и по меньше ангста, тоже старалась.
Размещение: нельзя
От автора: писался оридж в качестве подарка замечательному человеку. Надеюсь ей понравится)
надо ли?
- А прикинь, у меня были бы крылья! – восклицает Димка, вскакивая с дивана, на котором так мило сопел углубившись в свои мысли.
Так вот о чем, мысленно усмехнулся Лера.
О крыльях. О мечтах.
А вскочив с дивана, тактично не дождавшись никакой реакции на свои слова, Дима начинает… летать?
Ускоритель, блин. Руки в стороны и самолетиком. Самолетиком вокруг дивана, кресла, газетного столика, пары пуфиков… а зал-то не большой . Для полетов. С характерным звуком турбин рабочих. «Бруу – бруу», ну, или как-то так. Не похоже. Это из-за голоса. Он у Димки подрагивает и хрипит красиво так. На гласных.
Летает… Только вот неуклюжий же – упадет. Замечтается и грохнется на пятую, споткнувшись на второй минуте «полета»
«Бух!». «Уй!».
Чего и следовало ожидать, вздыхает Лера, потирая виски. А потом смех. Заливистый такой, что улыбка сама наползает на губы, хоть держись в руках за счет всего своего самообладания. Чего у Лера никогда не получалось, так это сдерживаться, если рядом Димка. Даже при всем его спокойствии и меланхолии.
- Что, турбины погорели? – вставая с удобного кресла, интересуется Лер, не скрывая насмешки, и подходит к парню упавшему. Тот лежит себе за диваном разбитой техникой и дышит так, словно километры пробежал спринтом. И улыбается.
Не идиот ли?
- Неет – тянет довольно, - Приземление неудачно. – и ржет. Как… не, не обдолбаный. Хуже.
Димка вообще веселый. Смеется и смеется, будто это не у него нет ни родных, ни близких. Будто не его в школе задротом считали, и не пользовались его беззащитностью для остужения пыла и злобы на неудачный день, или оценку. Будто не его во всем виноватым считали. Будто не к нему подходили и с разворота… Просто так.
И то, что у него почки больны… нет, не из-за этого. Не из-за этого его не приняли на институт технологии. Это у него с рождения, чтоб их.
А он смеется. На злобу всем, наверно. Не сломался – выжил. И теперь валяется вот, на полу и дрожит на радостях от свободного падения.
- Вставай, давай, самолетик.
- Птичка! – серьезно заявляет Димка и вскакивает, игнорируя протянутую руку.
- Птичка?
- А прикинь, если бы у меня были крылья, - не спрашивает он, но ждет ответа, и смотрит в глаза. Ждет. Только не понятно чего. Руки за спиной сцепил и голову отпустил, тихим голосом спрашивая: - Что было бы?
- Ты бы летал – спокойно отвечает Лера, притягивая к себе… ребенка. Дите же: наивный, ранимый,, мечтательный и любознательный.
Аукнулось ему детство. Аукнулось…
Но он такой. Неуклюжий до чертиком, что даже не в слабых объятиях умудряется споткнуться о не весть что и повалиться на пол утягивая за собой и Лера.
Лерка вздыхает, а тому хоть бы хны – ржет лежит, удобно устроившись на своем парне.
Через минуту вскидывает голову и на локтях приподнимается, удобно устроив их на груди Лера. И в глаза заглядывает. Ищет чего-то.
То, что локти отнюдь не щекотно давят на грудь, конечно, терпимо, но то, что не знаешь, именно сейчас, о чем думает этот кусок позитива, отдается болью.
- Я крылья хочу… - шепчет грустно, сквозь улыбку.
Лер молчит.
Порой промолчать лучше. Не ломаешь желаний и не даешь надежду. Только опору, поддержку, прикоснувшись к щеке и улыбнувшись уголками глаз…
Крылья есть у ангелов и демонов. Из белого пера и черной кожи. Для добра и зла.
У Димки есть мечты. Из желаний и мыслей.
Для надежды.
За поздним ужином он начинает активно действовать. Вскакивает из-за стола, со стула, как несколькими часами ранее с дивана, что Лера посещает дежавю: опять что-то придумал. Шагает по кухни в круговую, периодически дотрагиваясь то до спины Лера, то сдвигая стул, нечаянно к нему прикоснувшись. Странно, как не упал еще с его-то неуклюжестью. Но радует – ушибов меньше. А то и так синяки где не поподя: на спине, коленях, руках и бедрах, даже на животе и лице. Иногда его на улицу-то страшно выпускать… Конечно Лер не может уверенно заявить, что он не принимал участие в постановлении некоторых синяков на некоторых участках тела Димки, помимо участия предметов интерьера или еще чего… и все же. Лер это – Лер.
Поначалу не понятно, чего это Димка размашисто шастает по малым габаритам неприспособленной для большого количества движений, не говоря уже о количестве людей, кухни, но интересно. А потом… Димка останавливается напротив Лера и, упираясь руками в столешницу, выпаливает на одном дыхании, так, словно боится чего-то:
- Пойдем на крышу? – и дыхание затаил. Не нравится это Леру.
И чего тут бояться? Ведь не раз уже они побывали там. Сидели, на звезды смотрели, на закат, на рассвет… и прочую романтику. Димка жался под бок поближе, а Лера обнимал покрепче. Бояться определенно не чего было.
А сейчас…
- Пойдем? – с надрывом. И правда боится.
А взгляд давит так, что и не отказать, хоть и возникает идея такая.
Зашнуровывает кеды, куртку одевает, застегивается, а про шарф как всегда забывает. Приходиться Леру ловить под локоть и тормозить плюющего на свое здоровье парня, будто болеет не он и не над ним Лер, как мать трясется, а ведь ему простуду подхватить, как раз плюнуть, из-за тех же почек. Тот нетерпеливо послушно на одном месте с пятки на носок качается и, вздернув голову, потолком любуется. Лер между делом как бы, интересуется:
- И зачем?
Осень, как ни как. Прохладно, хоть и начало. Да и на дворе ночь. Почти полночь, если час прождать.
Пара секунд проходит пока Дима на Валеру глаза отпускает и робко улыбнувшись, предполагает:
- Летать.
От неожиданности и на выработанных рефлексах Лера сильно сжимает шарф в своих руках, так и не заправив до конца. Сам не замечает, как тревога проскальзывает в глазах, что непременно заметил Дима.
- Не по настоящему – оправдывается парень.
А как тогда?
- Мне еще учебу закончить надо. И людей по спасать маленько… - бормочет Димка, вжимая голову в плечи.
Ну да, цели превыше всего. Врачебный долг тоже.
Только вот мечты-то могут перевесить.
- Пойдем. – Димка сжимает чужую ладонь у себя на груди и смотрит умоляюще, не стесняясь своих эмоций. Не стыдясь бить по слабостям.
Таким глазам преданным, не откажешь.
Что явно читается у Лера на лице, и Димка берет его за руки и выводит из квартиры. Когда ключ в замке щелкает, Димка бежит к лестнице оставит Лера на площадке. Зачем лифт, как же, когда можно четыре этажа пробежать, да? Энергетик ходячий.
Леер приходит именно в тот момент, когда Димка уже около края крыши стоит и вниз смотрит, опираясь на широкий и не высокий выступ. На котором они обычно сидят и курят. Верней курит один Лера, а Димка балуется, выдыхая воздух, словно дым, парадирую на курящего. Или с выдыхаемым Лером никотином играет. Руками там, губами, выдохами. Всяко-разно, до чего только не додумывается.
Странно и весело. Привычно.
Сейчас бы у него даже получилось, как с сигаретой – воздух белыми клубами скатывается с губ.
Или на полу устраивались. Разницы нет – Димка всегда жался поближе. А сейчас стоит около края и смотрит вниз. Это не порядок и естественно возникает щемящее волнение, но и беспокоиться сильно пока не о чем. И пока повода не дадут, Лер постоит в сторонке, не мешая. Пока все в порядке.
Наверно.
Диме нравиться высота. Он любит быть повыше. Не выше людей, но ближе к небу. Наверное, поэтому и мечтает о крыльях.
Свободней, говорил Димка, когда Лера поинтересовался, почему его сюда тянет. Свободней и людей нет совсем, толкаться не приходится между ними, чтобы… да, хоть ту же дорогу перейти по пешеходной, на светофоре. А так как многие из разумных соображений о безопасности опасаются идти на высокие крыши – тут свободней. И дышится легче – выхлопных токсинов и ароматов разнообразного парфюма нету. Сигареты не в счет – тут Леру поблажку дали.
Секундой спустя Лер замирает, так и не дойдя до Димки. Это что-то новое. Когда к тебе не жмутся, а постоянно рядом, не замечаешь таких нюансов, которые можно заметить даже в тех же двух метрах в стороне.
Прохладный ветерок, вплетаясь в волосы Дима, словно под водой перебирает растрепанные пряди, а сам он необычайно спокойный, нежно-грустный смотрит вниз, и панорама ночного города с россыпью миллионов огней оттеняют его фигуру, словно впитывают в себя его часть, которая попадает под тень. И смотрится так, будто он – это часть всего… всего. Не, так оно и есть, конечно… просто… Димка сегодня другой. Живой, что ли?
Глупо звучит, наверно. Но… Да, живой. Слился и дышит, выдыхая клубы подхватываемые легким ветерком.
Красивый.
- Лер?
- Что?
- Не мешай…
И залазит, уверенно держась, на выступ.
- Ты что?...
- Не мешай! – отчаянно, делая первый шаг. Почти над пропастью.
И больно зажимается в груди. Где-то рядом с сердцем.
Он ведь сказал, что не в том смысле будет летать. Он ведь не врал еще ни разу!
Вот тебе и приступ волнения, что и двинуться сам не можешь, да и попросили. Не позволили и шагу сделать. И еще разочарование какое-то, словно… не доверяют. Он ведь неуклюжий. И самолетиком… Самолетиком, блять, руки расставил и медленно идет по прямой. Тихо, бесшумно, как и мечты, которые не оглашают, без этого «бруу-бруу» не удавшегося ни разу его голосом, который на гласных хриплый…
Руки задрожали, курить захотелось, и волноваться не хочется. Зачем тогда звал? Нахрен он тут стоит! И смотрит просто, как неуклюжий парень ходит по… Блять! Подойти и сжать в своих руках, и увести подальше. Не пускать больше ни на какие крыши.
А вдруг ветер сильнее, чем этот ветерок?
А вдруг оступиться?
Неуклюжий же. А Лер-то в двух метрах от него. Не успеет банально.
Блять!
Рыжий огонек на пару секунд освятил темную площадку крыши, и погас. Распространяя запах табака.
Говорят же, что никотин успокаивает. Нихера подобного, даже и на тринадцатой затяжке не помогает, хоть внушай себе такую истину, что, мол, поможет. С хрена ли! Все равно страшно. А тот летает… чтоб его! Затрещину дать надо, или пощечину!
Мечты мечтами, а жить-то все равно надо!
Мечты не весомы, а жизнь, вот она: есть и не стало, по глупости. Оступившись. Бесценна.
- Слезь, пожалуйста. – на второй сигарете, убив первую быстрей, чем обычно, просит Лер не смотря на Димку – не в силах просто. И не видя, как тот напротив него остановился, и руки к нему тянет. Не видит же.
- Иди сюда. – просит Дима.
Тут нахлынуло на Лера. Обида. Его не слушают, так почему он должен? По-детски знает, но все равно. Он ведь не просто так стоит, а прекрасно зная Димку, про его неуклюжесть и… Или он не так хорошо его узнал за то немного, что они прожили вместе?
На четвертой затяжке второй сигареты, Лера посещает глупейшая дилемма: подойти к Диме и при этом выкинуть сигарету, или все же докурить, а потом подумать о том, что попросил Дима?
Разница между выбором велика, как и эти тринадцать этажей, но из вредности, доставшейся, видимо, половым путем от Димки, Лерка продолжает стоять на месте, совсем забыв об одной характерной черте, этого проказника, помимо его неуклюжести.
- Пиздец! – возмущенно выдыхает Димка, - Докатились! Не может выбрать между мной и сигаретой!
Не честно давить на совесть так бесцеремонно!
Ведь работает же.
Вздохнув, Лера выбрасывает недокуренную прелесть и идет к красоте. Красивый же, черт. В ночной панораме купаясь и на порывах ветра ласкаясь. А еще и шарфик сполз, открыв горло. И нет, Димке самому поправить, тот стоит и улыбается.
Нерешительность Димки заметна и это настораживает Лера. Он стоит в десятке сантиметров от парня и дышит ему в пупок. Примерно. И не знает Лер, что и как делать. Можно, конечно, схватить в охапку, как и думалось ранее, но Димке здесь что-то надо. Сейчас надо. От Лера. А он когда-то зарекся, что хоть немного, но даст, немногое то, что сможет и что попросят. И именно сейчас хотелось бы нарушить это обещание, но…
- Дай руки. – просит Дима. Лера голову поднимает и вопросительно смотрит. Тот только нервно смеется: - Пожалуйста.
Лааадно...
- Мне страшно, - шепчет Димка. Тихо совсем и если бы был порыв ветерка, Лер бы не услышал.
- Слазь – протягивая руки, так же как и Дима просит Лер, но парень головой отрицательно качает, разметаю волосы, как на ветру.
Красивый, гаденыш. И неуклюж. Как еще не упал? Желательно на эту сторону – всего-то 40-45 сантиметров, а не тринадцать этажей.
Ну и слава богу!
- Черт, руки вспотели. – нервно.
Волнуется, отмечает про себя Лера, наблюдая, как тот руки о свои штаны трет, наклонившись немного вперед.
Поцеловать бы, да место не то.
И пока, Лер отвлекается на неуместное, его берут за руки и совершают совсем уж безрассудный поступок.
Ладони холодный, вцепились в руки Лера так, словно… Блять, да он жизнь, словно в этих ладонях держит. Поэтому сильно сжимает тонкие ладони.
А Дима расслабляется, обмякает, откинувшись назад, словно он в полнейшей, блять, безопасности, а не с края выступа свисает, поддерживаемый Лером.
- Прикинь, были бы у меня крылья! – громко спрашивает Димка, без вопроса.
- Люди не летают! – так же отвечает Лер, отмечая в своем голосе нотку отчаяния и упираясь ногой в край выступа, для большей опоры.
- Я не про те крылья, которые бывают не у людей.
А про какие тогда?
- А про какие? – без особого интереса интересуется Лер, борясь с острым желанием выпрямить своего парня в нормально-устойчивое положение и хорошенько ему навтыкать за безрассудство.
- Они… - тянет Дима и замолкает на пару секунд, а потом смеется: - Разные, наверно.
Не ответ это. Точности нет. А хотя… ели прикинуть, то у Лера, в данный отчаянный момент, крылья это – Димка. На вскидку если прикинуть, конечно.
- Смотри, Лера! – и улыбается явно, за что так и хочется побить, даже вот прям щас, пока он с углом над пропастью в тринадцать этажей.
И куда смотреть-то?
Видно-то только шею и подбородок. Глаза хочется увидеть. Какие они сейчас? Всегда честные и чистые на эмоции и чувства. Какие они с панорамой огней на фоне?
Красивые, скорей всего.
- Смотри, Лер, как я тебе доверяю,
А, он об этом.
Дурак, улыбаясь, думает Лера, сильней сжимая тонкие ладони.
И правда… жизнь вложил.
- А если отпущу?
- Нет, - уверенно, - не отпустишь.
- Слазь, Дим.
И слазит… Глаза и правда красивые… Верней спрыгивает с выступа на Лера, обхватывая бедра ногами и обнимая за плечи. Тот хоть и устаял, но неожиданность все же… Кто-то таки напросился на затрещину.
- Не сломаешь мои крылья – шепчет Димка куда-то в шею.
И звучит больше, чем откровения. Будто душу вывернули и передали на блюдечке нагишом. Настолько эти слова прозвучали… что плакать захотелось от идиотизма своего, и радости иррациональной. Только вот «вместо», почему-то о затрещинах забывается, и объятия сильней становятся.
Не доверял он полностью. Думал, скорей всего, что так же, как и те, многие, что ранее казались друзьями, потом, как бы невзначай, нож в спину вставляли, оставляя на память мелкие, белесые полосы шрамов под кожей. В душе. Думает, наверно, что хотя бы сейчас из жалости с ним так не поступят, отрастив крылья – не сломают, захотят оставить при нем, а не в личной копилке разбитых для удовольствия душ. За откровенную открытость жалеть будут.
Не дурак ли?
Но еще время есть и Лера переубедит, убедит в обратном. Не будет из-за жалости.
Ранимый, наивный и мечтательный ребенок, который хочет стать врачом и помогать людям хочет.
На злобу тем, кто пытался его сломать и тем, у кого это не получилось.
- Пошли домой.
- Неси меня! – требует радостный Димка.
Угум, его-то 49кг?
Нуда ладно.
Вес такого доверия не грех понести. Даже всю жизнь…
@музыка: Blue - I Can
@настроение: ______